Name: Tchaikovsky: Francesca da Rimini, Italian Capriccio, Romeo and Juliet
Start: 2024-04-27T00:00:00.000Z
End: 2024-04-27T00:00:00.000Z
Location: Dubai Opera

Organization

Admin

musicAeterna

Dubai Opera

Orchestra

musicAeterna Orchestra

Conductor

Teodor Currentzis

Tchaikovsky: Francesca da Rimini, Italian Capriccio, Romeo and Juliet

Dubai

United Arab Emirates

Tchaikovsky: Francesca da Rimini, Italian Capriccio, Romeo and Juliet: Francesca da Rimini, op. 32 Tchaikovsky, P. I. (+2 More)

Public

Francesca da Rimini, Op. 32

Romeo and Juliet Fantasy Overture

Capriccio Italien, op. 45

Approved

The symphonic evening of the musicAeterna orchestra is dedicated to Italy in the work of Tchaikovsky. The most cosmopolitan of Russian composers of the 19th century, Tchaikovsky traveled extensively throughout Europe throughout his life, having visited the Apennine Peninsula three times by 1880. The very nature of his talent is more “Italian” than “German”: Tchaikovsky values ​​open emotions and expressiveness of melody, imbues abstract symphonic genres with theatrical drama, and values ​​success with the public higher than critical approval. The concert program included three of his works related to Italy musically or thematically.

The symphonic fantasy “Francesca da Rimini” coexists in Tchaikovsky’s creative biography with “Swan Lake” and “Eugene Onegin” - all three works are united by the theme of the doom of love. The idea for “Francesca da Rimini” arose from the composer on his way to Bayreuth for the premiere of “The Ring of the Nibelung”; Tchaikovsky later agreed with critics about Wagner's influence on his score. In the story of Paolo and Francesca, the composer is primarily interested in its dramatic potential. Tchaikovsky is not inclined to an abstract search for sound color; he is emotionally involved in the chosen plot, emphasizing the severity of the conflict and the depth of the characters’ feelings. Saint-Saëns ranked “Francesca” musically higher than Liszt’s “Dante Symphony,” and cellist Karl Davydov, to whom the author would later dedicate the Italian Capriccio, called the fantasy “the greatest work of our time.”

In December 1879, Tchaikovsky found himself in Rome during the carnival period and, impressed by what he saw, he decided to compose “something like Glinka’s Spanish fantasies.” A few months later, the score for the Italian Capriccio was ready. It indeed inherits in many ways Glinka’s Spanish diptych - from the details of form and orchestration to the general approach to the “national” as an entertaining exotic. Tchaikovsky in Capriccio looks at the Mediterranean with the eyes of a tourist: this is a paradise land where there are no sorrows, struggles and dramas, and the sounds radiate with joy, light and serenity. “There is hardly another composition in Russian classical music that does not contain an atom of gloom,” one of the reviewers summed up after the premiere.

The fantasy overture “Romeo and Juliet” is Tchaikovsky’s only major symphonic work that does not have an opus number. Tchaikovsky could not consider the overture in the full sense to be his own composition - since Balakirev’s role in its creation, in fact, balances on the brink of co-authorship. It was Balakirev (to whom the overture is dedicated) who suggested to Tchaikovsky the plot, tonal plan, basic images and even specific visual solutions (“a ferocious Allegro with saber blows”), and his criticism forced Tchaikovsky to re-compose entire sections of the form, from introduction to conclusion. In Romeo and Juliet, Tchaikovsky first found his personal formula for symphonic drama: fatal images of fate, sharp contrasts, emotional waves, lyrics isolated and detached from the surrounding storms, a tragic outcome of the conflict and ambiguous triumph.

English

Симфонический вечер оркестра musicAeterna посвящен Италии в творчестве Чайковского. Самый космополитичный из русских композиторов XIX века, Чайковский всю жизнь активно путешествовал по Европе, успев трижды побывать на Апеннинском полуострове уже к 1880 году. Сам характер его дарования скорее «итальянский», чем «немецкий»: Чайковский ценит открытые эмоции и выразительность мелодии, насыщает абстрактные симфонические жанры театральным драматизмом, а успех у публики ценит выше, чем одобрение критиков. В программу концерта вошли три его опуса, связанные с Италией музыкально или сюжетно.

Симфоническая фантазия «Франческа да Римини» соседствует в творческой биографии Чайковского с «Лебединым озером» и «Евгением Онегиным» — все три сочинения объединяет тема обреченности любви.Замысел «Франчески» возник у композитора по пути в Байрейт на премьеру «Кольца нибелунга»; позже Чайковский соглашался с мнением критиков о влиянии Вагнера на свою партитуру. В истории Паоло и Франчески композитора интересует прежде всего ее драматический потенциал. Чайковский не склонен к отвлеченным поискам звукового колорита, он эмоционально вовлечен в избранный сюжет, подчеркивая в нем остроту конфликта и глубину чувств персонажей. Сен-Санс ставил «Франческу» в музыкальном отношении выше «Данте-симфонии» Листа, а виолончелист Карл Давыдов, которому автор позже посвятит Итальянское каприччио, называл фантазию «величайшим произведением нашего времени».

В декабре 1879 года Чайковский оказался в Риме в период карнавала и под впечатлением от увиденного задумал сочинить «что-нибудь вроде испанских фантазий Глинки». Несколько месяцев спустя партитура Итальянского каприччио была готова. Она действительно во многом наследует испанскому диптиху Глинки — от деталей формы и оркестровки до общего подхода к «национальному» как к развлекательной экзотике. Чайковский в Каприччио смотрит на Средиземноморье взглядом туриста: это райская земля, где нет печалей, борьбы и драм, а звуки лучатся радостью, светом и безмятежностью. «Едва ли найдется в русской классической музыке другое такое сочинение, где нет ни атома хмурости», — резюмировал после премьеры один из рецензентов.

Увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» — единственное крупное симфоническое сочинение Чайковского, не имеющее опусного номера. Чайковский мог считать увертюру не в полном смысле своим сочинением – поскольку роль Балакирева в ее создании, по сути, балансирует на грани соавторства. Именно Балакирев (которому увертюра и посвящена) предложил Чайковскому сюжет, тональный план, основные образы и даже конкретные изобразительные решения («свирепое Allegro с сабельными ударами»), а его критика заставила Чайковского сочинять заново целые отсеки формы, от интродукции до заключения. В «Ромео и Джульетте» Чайковский впервые нашел свою личную формулу симфонической драмы: фатальные образы рока, заостренные контрасты, эмоциональные волны, изолированная и отрешенная от окружающих бурь лирика, трагическая развязка конфликта и двусмысленный триумф. А также в первый раз в жизни взошел к вершине мелодической выразительности — в знаменитой теме любви, которую Римский-Корсаков позже признал «одной из лучших тем всей русской музыки».

русский

Krediti ta' prestazzjoni (Il-Kast & l-Ekwipaġġ )

Ensemble